Мой отец был романтиком и убежденным коммунистом. Что не мешало ему быть музыкантом, поэтом, книжником и превосходно играть в преферанс. Но не о том речь. Был у папы казавшийся нам, детям, смешным пунктик: он панически боялся потерять партбилет. И дело было вовсе не в билете, как таковом, а в катастрофических последствиях его потери. Коммунистическая идеология, как и всякая другая религия, придавала сакральный смысл многим, казалось бы, совершенно простым предметам. Вот и партбилет – картонная книжечка, в которой делались отметки об уплате членских взносов – в советские времена возводился в ранг фетиша, и потеря его приравнивалась чуть ли не к измене родине. Причем обстоятельства были не столь уж и важны. Не сберег «драгоценность» - значит, априори виновен! Любому несчастному, тем более, отнюдь не пролетарию, это грозило выговором с занесением в учетную карточку, публичной «поркой» на очередном партийном камлании, то бишь партсобрании, и всяческими неприятностями по службе. Поэтому папа всегда и всюду носил партбилет с собой, даже в отпуск его возил и брал на пляж. Но беда приключилась не с ним, а с мамой, что было для отца, конечно же, еще ужасней.

Мама обычно вынимала эту книжечку из ящика письменного стола только раз в месяц, когда взносы платить надо было, а потом преспокойно отправляла на место. В один далеко не прекрасный день она вернулась из института, куда ходила получить зарплату, заплатить взносы и взять на проверку тетради заочников, и не обнаружила в своей сумке сакрального документа. Все на месте: паспорт, зарплата, ключи – а партбилета нет. Стала лихорадочно вспоминать, куда заходила по дороге домой. Так, вот квитанции. На почте была, счета оплачивала. Бегом туда. Конечно, на почте никто ничего не находил. Перелистали буквально по листочку все тетрадки, вывернули наизнанку сумку и все карманы. Нет его. Мрак и ужас! Мама к тому же парторгом кафедры была.

Прошло несколько дней, злополучный партийный билет не объявлялся. Отец перестал спать по ночам, мама плачет и пьет корвалол. Надо идти сдаваться парторгу института и ожидать всех кар небесных на свою голову. А что делать-то? О такой потере не дашь объявление в газетах. Усугубляло ситуацию еще и то, что среди студентов тоже было много партийных, и они бы непременно присутствовали на «показательной порке» доцента.

Оставалась последняя, хоть и весьма призрачная надежда. Папина мама замечательно гадала на картах, но делала это очень неохотно и только в крайних случаях. Совершенно больной от расстройства, отец пошел к ней и убедил, что это как раз и есть крайний случай. И бабушка раскинула картишки, и сказала:

- Ничего не бойтесь, никуда не ходите. Позвонят и принесут.

- Кто же может позвонить? В билете ведь ни телефон, ни адрес не указан. Да еще и принести сам!

- Не дергайтесь и ждите – вот все, что могу сказать.

Папа привык бабушке доверять во всем, она вообще была специалистом по решению самых разнообразных проблем. И не только для себя, но и для многочисленных друзей и родственников. Но как поверить в данном случае?

И что же вы думаете? Через пару дней звонит лаборантка с маминой кафедры:

- Изольда Константиновна, вы ничего не теряли?

Как выяснилось, она затеяла в помещении кафедры перестановку мебели и обнаружила красную книжечку, которая завалилась в щель между столом и стеной.

- Вы не беспокойтесь, никто не видел, я сейчас вам его принесу.

О, самого дорогого гостя не встречали мои родители так, как эту любезную лаборантку! Отец не знал, куда ее усадить и чем накормить-напоить. Вручил ей сто рублей (как раз пол своей зарплаты) и лучшую хрустальную вазу из серванта. Она и не отказывалась, прекрасно понимая, от каких неприятностей доцента избавила.

А папа с тех пор окончательно уверовал в бабушкино всемогущество и непогрешимость.